Летняя практика в Оптиной (2004)

С неменьшим количеством впечатлений вернулись из поездки в Оптину пустынь наши учащиеся: после третьего курса они проходили практику в Вышивальной мастерской обители. Мастерская существует в монастыре давно, и там есть, чему поучиться.

«В монастыре мы с Катей жили примерно две недели. Нашим послушанием была вышивка хоругви для монастыря. Мы вышивали растительный орнамент на хвостах хоругви. Орнамент выполнялся сканью «клопчиком» «в прикреп». К этому времени мы уже были знакомы с этой техникой, но, несмотря на это, столкнулись с некоторыми трудностями, когда принялись вышивать. Надо было не исказить контуры рисунка, выбрать оптимальную плотность шитья, аккуратно разворачивать нитку в конце ряда. Мы старались работать на совесть, зная, что эта вещь послужит в Оптинских храмах» (Татьяна Ланчук).

Послушание длилось с 9 до 17 часов, после чего у наших студентов была возможность ходить на вечернее богослужение (как и утром на раннюю литургию, ежедневно совершаемую в обители). В Оптиной три целебных источника, в лесу вокруг монастыря полно ягод, да и просто посидеть на берегу Жиздры, под сенью вековых сосен — такое счастье! Шумит река, лес полон птичьих голосов, горят в лучах закатного солнца кресты оптинских храмов… Были наши учащиеся и в скиту рядом с монастырем, и в женской обители Шамордино.

«Летом этого года мне посчастливилось побывать в Оптиной пустыни. Это особое место, где человек заглядывает в себя и смиряется. О четырнадцати днях, которые я провела в Оптиной, я вспоминаю только хорошее. Мне все очень понравилось: убранство монастыря, роспись храмов (особенно Казанского собора), жить в деревянном домике в мастерской и помогать вышивать хоругви сканью «в прикреп».

Мы побывали в скиту Иоанна Предтечи, который дает возможность более строгой и безмолвной жизни и укрепляет духовно саму обитель. В этом святом месте даже солнце светит поособому, озаряя своими лучами красоту живописной местности» (Екатерина Кашина, наша самая младшая ученица).

Всего за это лето в Оптиной побывали восемь человек. Татьяне Ажогиной даже удалось побывать там дважды за лето: «Благословенная Оптина! Сейчас, спустя два месяца, довольно трудно писать о, казалось бы, недавнем пребывании в монастыре. Вихрь мирской суеты закружил с головой, и в этой беготне расплескало сердце те капли благодатного умиротворения, что успели наполнить душу. Осталось лишь воспоминание.

Оптина… По мере приближения к стенам обители в душе нарастает странное трепетное чувство: и радостно, и страшно одновременно. Вот и ворота. Както пройдут эти 2 недели? Ну, Господи, благослови — и вот мы внутри.

Аккуратные мощеные дорожки, метрах в ста друг от друга храмы, высоченная колокольня и цветы. Море цветов: лилии, розы, пионы, сгибающиеся под тяжестью соцветий, какието еще цветы, названия которых не знаю — роскошное великолепие. Но, как потом становится понятно, поражает не это внешнее благолепие. Поражает, несмотря на обилие паломников, тишина, поражает в самое сердце своей таинственной созидательностью.

Чтобы попасть в вышивальную мастерскую (великая честь!), нужно обойти все три действующих храма: Казанский, Введенский, церковь Владимирской иконы Божьей Матери. А вот и могилки оптинских старцев — ну как им не поклониться? Вот и заветный домик: старенький, покосившийся, но очень уютный, приветливый. Говорят, что в нем еще старцы жили. Мастерская на втором этаже: две маленькие комнатки, внутри которых от стенки до стенки стоят огромные пяльца с хоругвями. Пройти можно только боком, и от этой тесноты комнатки кажутся еще меньше. Но какимто чудом в мастерской поместились четыре оптинских вышивальщицы и три гостьи из Петербурга и Москвы.

Распорядок дня не изобиловал разнообразием: вышивание до обеда, вышивание после обеда. Иной раз сидишь дома за пяльцами часа три, так не знаешь, что сделать, чтобы позвоночник не ныл. А в Оптиной — чудеса! Просыпаешься с горячим желанием поскорей сесть за пяльца, не успела, казалось, сесть — уже обед. Неужели четыре часа пролетело? После обеда тоже не оторваться. И спина не болит, как новая. И только одна мысль в голове: успеть бы побольше (и качественно, разумеется) сделать. Кто знает, представится ли еще такая возможность — повышивать в самой Оптиной пустыни, в благодатной Оптине…

Посчастливилось ли вам побывать на Всенощной в Оптине? Стоя на службе, я сделала для себя открытие, что счастье — это не краткий миг. Оно может длиться 5 часов подряд. И пусть ноги деревенеют и ломит поясницу! Разве могут физические немощи отвлечь от радостнопарящего состояния души при пении оптинской братии? А как ликует сердце, когда два клироса антифонно поют хвалитные псалмы! А ведь это уже почти конец службы: четыре часа прошло. И вот — Великое славословие. Два хора сходятся в центре храма и со строгой торжественностью славят Творца. До Оптиной я не любила это славословие: мелодия на трех нотах, примитивный ритм, не развернуться, чувства не выплеснуть. Обычное желание исполнителяобывателя трактовать каждое произведение отдельно, не связывая их в единое целое. И вдруг это славословие в Оптиной: тихо так, строго, ритмично, проговаривая каждое слово. И ловишь себя на том, что уже не столько слушаешь хор, сколько сама соучаствуешь в общем прославлении Господа, исполненном такой мистической глубины и силы, что лучшего произведения для этого кульминационного момента службы и не найти.

На протяжении всего времени пребывания в Оптиной, пустынь не переставала удивлять меня открытиями необычных граней в обычных явлениях. Вот и люди. Обычные, с обычными страстями, в обычных одеждах. Только вот необычно добрые, отзывчивые, бесхитростные: матушка Александра, послушницы Фотиния и Татьяна, молоденькие девочки — ученицы Лена и Юля. А еще отец Макарий, ризничий и начальник мастерской. Девчонки с радостью рассказали об истории пустыни, устроили маленькую экскурсию по монастырю, были нашими гидами во время путешествий к дальнему источнику, в Шамордино. Милостью Божьей эти люди показали нам сокровища Оптинской ризницы, разрешили сфотографировать. Запросто. Столкнувшись со всевозможными сложностями при съемке в музеях и современных мастерских, мы поначалу не поверили собственным ушам, когда услышали простой ответ: «Можно». На всякий случай переспросили: вдруг послышалось, или нас неправильно поняли. Низкий им поклон за доброту и внимание.

Оптина, Оптина! С какой раной в сердце я уезжала домой. Странное тяжелое состояние: казалось, душа готова была выпрыгнуть из груди и остаться там. Может, какая то частичка и осталась, потому что не покидает с тех пор ощущение пустоты, и ничем иным эту пустоту не заполнить…»